«РУСЛАН и ЛЮДМИЛА»
Подражание А.С.Пушкину
Стихи из последней главы работы Внутреннего Предиктора СССР «РУСЛАН И ЛЮДМИЛА»
(«расшифровка» второго смыслового ряда поэмы А.С.Пушкина),
оригинал опубликован на сайте: http://www.dotu.ru.
ПОСВЯЩЕНИЕ Красавицам, Людмилам мира, Свободны будут наконец!… ПРОЛОГ В глуши Российского Подворья, Как в старину, ученый кот; Идет направо – песнь заводит, Налево, как известно, врет. Пошли у витязей дела: Одни, подавшись в демократы, Разоружились догола; Для переделки на орала, Смекнув, что вряд ли царь Кощей Перековался на Барана. Да тот и сам в обход законов Российский золотой запас Крадет для братьев-соломонов. Народ уже устал стонать… Однако кот пошел направо — Пора и песню начинать… ПЕСНЯ ПЕРВАЯ В высокой гриднице своей В душе и так довольно темной. А ведь еще три дня назад Людмилы, дочери приемной, Веселье набирала пьянка, И на Людмилу взгляд не смел Поднять славянский гой Русланка. Руслан и Русь – звучат похоже. Язычник… горделивый враг… Но здесь политика дороже. Чтоб в эти дикие пространства Внедрить иудо-христианство; Был Византией награжден… Его не принявшие сдуру; Паля огнем, круша мечем, Он уничтожит их культуру… Где кнут ничто, там пряник славно, Где надо – лесть, где надо – месть, Здесь на руку любовь Руслана. Препон в языческой усадьбе. И мысли снова привели Владимира к минувшей свадьбе. И гром невероятной силы И в тишине, наставшей вдруг, Весть о хищении Людмилы… Тотчас на поиски помчались (Руслан печальный среди них). Известно, как они расстались Рогдай поехал на восток, Фарлаф на север потянулся, Ратмир на юг, где каганат; На догорающий закат. Ноздрями, видно чуял он, Где черной силы бастион… Руслан торопит в нетерпенье, Позволь, читатель, отступленье… Дух Пушкина, прости меня… За то, что тронул труд нетленный Твоей поэзии священной, Я взял «Руслана» за опору, Но если б жил ты в эту пору, Ужель остался в стороне На все российские напасти? Иль бессловесно презирал Нуворишей, пришедших к власти? Потомок знойных абиссиний, Ты снова бы отдал России… Дух Пушкина простил меня, Мои сомнения рассея О целях первого в миру Антисемита Моисея… На запад следом за Русланом. Там в предрассветии туманном, Среди белеющих вершин, Руслана встретил как родного, И слушал тот святое слово При свете трепетном лучин. Мой сын, весь путь родной державы И будущее нашей славы, И века страшного провал. Двадцатый век… начало смут, Когда надолго управленье Шестиугольные возьмут. Не чужеземные полки – Зубами рвут в куски Россию Неистовые Собчаки…» Руслан, словечком удивлен. Тот молвил:»Может…» и добавил – «Я в терминах не столь силен». Взяв пыльный список со стола, Сказал: «На русского Ивана Порою не хватает зла. Пустили на правленье сесть Убийцу-зверя в человеке С числом шестьсот шестьдесят шесть, Мэр Нойман с кличкою «Попов» Под иудейской колесницей Подавит наших дураков. Смотри-ка, неплохой расклад: В разведке русской будет главный Опять из этих… Киршенблат? Плохого, не поймем никак? Раз взял он кличку Примакова, Так значит это наш… примак! Дурацкий путч, как балаган, – Все это происки Наины!» «Иосифовны?» – встал Руслан. Сказал спокойно старина, – «То — то ж Наина, но вторая, Как будто царская жена. Внедрясь с религией невинно, Под скромным именем Наина Крутой еврейский капитал. Вскормленное идеей роста, Покроет скоро, как короста, Просторы наши не шутя!» Вскричал Руслан, – а там подавно!» Впервые правою рукой Перекрестившись православно Имеет маленький изъянчик: У них в деснице нет МЕЧА – МЕТОДОЛОГИИ, мой мальчик! Водил их Моисей, тогда С далеких предков и поныне Их отучали от труда, Из царства «пламенного Ра»; Методикой почти чудесной Жрецы владели, мастера! «Трудом» достигнутый эффект, Внедрив идею разрушенья Как генетический дефект… Создаст вам в рамках трех колен В известной мушке дрозофиле Устойчивый мутантный ген! Полголовы – один муляж. Увы, бессильно сожалеет Об этом факте разум наш. Уменья строить «общий вид», С тех пор незримой служит власти Сей левомозгий инвалид». «И что же, так на все века?» «Да нет, – сказал старик, – пока… И сохранится герметизм, Дотоль в международном зданье Бал будет править сионизм. (Запомни, витязь, ты – народ!) От иудейских лихолетий Весь мир освобожденья ждет! Найди второй главы реченье: Там МЕЧ был Моисею дан – ПИСАНИЕ и РАЗЛИЧЕНЬЕ! А Различение – сокрыто Затем, чтоб черная «элита» Планетой правила одна. Гнуснейший институт кредита, А алкогольное корыто В среду языческих племен Что влезешь, как ни поверни, Чтоб мы смекали, как они, Одною левой половиной. Приходится «элитной» касте, Но ты добудешь этот МЕЧ На гибель сатанинской власти! Людмилу в горницу верни! Проедешь топь – сверни НАПРАВО, Прощай… Господь тебя храни!» Его настиг соперник нервный, Рогдай. И в битве беспримерной Руслан вскричал: «Умри!» А жаль… Языческой «элиты» ратной. Но дело сделано – обратной Дороги время не дает! Иной Руси вставала слава, Являлась новая страна Как православная держава! Чтоб гордый росс не сильно вырос, Тогда нам и внедрили «вирус»… Руслан пересекал, скорбя, Шепча: «О поле, кто тебя Усеял мертвыми костями?» Копье от битвы роковой И, проскочивши лес дремучий, Чуть не столкнулся с ГОЛОВОЙ. Та стала дуть. Подняв копье, Руслан рванулся на нее, Но продвигался ненамного. Покуда гнев вскипает в нем, Понаблюдаем за конем. Великолепно проявляет: Натужа грудь, она стопы На путь неверный направляет Объята страхом и слепа, Не вызревшая до народа Национальная толпа… За радикалами вослед Рванула, словно в пасть удава, В вонючий западный кювет. Как кот на масляную кринку, И к «демократии», и к «рынку» Пришла отарою шальной. А мы вернемся к Голове Но только во второй главе… ПЕСНЬ ВТОРАЯ Вообще-то, головы без тел – Трагедию такого рода: Ведь власть от своего народа Была оторвана всегда. Расстрел жестокий на Урале, Когда российскую главу Друзья свободы оторвали?… Дом Ельцин снес (такой каприз), Кто б охнул: «Ты не прав, Борис!» Как Голова теснит Руслана, Сильней любого урагана Так дует, что не подойти. Явив немалые таланты, Придал значенье ЯЗЫКУ Как инструменту пропаганды. Язык хохочущему диву. А взявши инициативу, Все – дело техники потом! С неумолкающим враньем, Когда народ проткнет копьем Твое раздвоенное жало?!) И Голова, рванувшись странно, Уже лежала на боку, А МЕЧ сверкал в руке Руслана… Герой летит и дальше рушить И обрубить ей нос и уши, (Как агентуру КГБе?). Узрев тоску погасших глаз, Остановился вдруг смущенный И слушает ее рассказ: Руслан подумал равнодушно, — «Бывает власть и впрямь послушна, Когда народ ее прижмет. Лишь покаяний не хватало». «Виновна я перед тобой!» — Тотчас же Голова сказала. В братишки мне взяла урода; Имел он «самый глупый рост» Как символ «малого народа». Умел логично строить схемы, И силу в бороде хранил Кредитно-денежной системы! Насобирал туманных знаний, Что некий МЕЧ хранят славяне, Которым будет умерщвлен Наш договор, скрепленный братством, Он – сгинет со своим богатством, Я – буду головы лишен! Что МЕЧ тот должен быть у нас; И, взяв на плечи Черномора, Я в путь пустился в тот же час. В подвале на краю земли Мы все же этот МЕЧ нашли. Кто истинный владелец клада? И Черномор сказал, что надо Найти консенсус… И нашел! К земле советует прижаться, И кто услышит первым «звон» – «Свобода! Равенство! и Братство!» — Тот до конца МЕЧОМ владей, А значит и толпой людей! Стремясь не пропустить ни звука, И… вмиг лишился головы! Вот нашей простоте наука! Библейским тернием обросший, Остался на века отброшен От мудрости славянских Вед!» Прошу отвлечься о сюжета, Чтобы совместно разрешить Загадку Первого Поэта! В одном вопросе разобраться: Зачем понадобилось «братцам» Тащиться в дальние края, В определенный кем-то миг Практически угробить их? А коль нашли… так уничтожить Чтоб избежать судьбы печальной! Но прятать… прятать для чего, В башке отнюдь не гениальной? МЕЧ – это ЗНАНИЯ! Конечно, Их можно временно «зарыть», Как поступил колдун, но вечно Скрывать нельзя. За этот труд И вправду голову сорвут! «Я был коварно обезглавлен! И злою волей колдовства Хранить опасный МЕЧ поставлен. Мне думать времени хватало; Не откажи мне в просьбе малой, Народу передай совет: Что враг ему не царь, не барин, Не вор и не аристократ, Не коммунист, не бюрократ, Не многословный обличитель, Не дымный город, не село, А – сионистское мурло! И на словах, и на делах, Томиться матери-России В международных кандалах! Трех или больше – цветный флаг, Пока мы ходим под жидами, Русь будет превращаться в прах! К народам не скрывая злость, Концептуальной служат власти, Которой Русь, как в горле кость! С одной абстракцией в мозгах Дошли к вершине пирамиды, Откуда правят всем на страх? Но некий Флавий выдал факт: В колено древнее левитов Внедрился жрец-иерофант! В Египте запасенных впрок, Строитель вавилонских зданий, Вершитель судеб и пророк! На жизнь и смерть любой страны, В его руках масонский орден, Безумный сеятель войны; А приоткрывших в тайну дверь – Будь это Моцарт или Пушкин – Яд или пуля ждет теперь… Народов стародавний вор И есть он – карла Черномор! Трехцветной тряпкою масонской! Светилось золотое солнце На черном фоне… Злобный враг…» И замолчала… больше с ней Не будем головы морочить, У нас задачи поважней! Уже источника имею! И Финн, и эта Голова Дают ключи – через еврея Предиктору незримой власти. Но где таится этот мастер? Как с ним столкнуться наяву? Себя, источник нужен третий! И этим третьим будет МЕЧ – Методология столетий! Там то ли Ра-ви, то ли Ле-ви – Короче, карла Черномор Штампует цепи русской деве!» В себе уверенный отныне… А нам пора передохнуть Перед явленьем героини!… ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ Один прозападный клеврет, Но вот когда её пространства Певцы всемирного гражданства Заполнят – жди, Россия, бед! Всегда готова колесница. Тогда покой им и не снится, Какой там, к Гангнусу, уют! Лауреаты-сексуалы: «Внимайте, русские коалы, Россия-сука, слушай нас!» Изъятый с западной помойки, Вперед скитальцы перестройки Летят, поводья опустив! Разрушить вековое древо, И то направо, то налево Их флага клонится древко! Налево справа по бортам Дозволено одним котам – И то, как говорится, в сказке! Не уровняй меня с котом, Не дай и мне свернуть налево В моем рассказе непростом! Скрыв словоблудием бездарность, Взметнулась вновь «пассионарность» Псевдоэтнических племен! Россия! Вкупе с небесами Раздвигни твердь земли святой, Как лед под рыцарями-псами! В сетях у коршуна-злодея Глядит на горы, холодея, Ей страшен дьявольский уют, Поддавшись настроенью, раз Хотела даже утопиться, Да образумилась тотчас. И на дурацкие уловки, Протесты в форме голодовки Или плакатов, не пошла! Всегда одержит у славян, Конечно, плен – не балаган… Вот слуги мерзкого кагала Ее раздели… Так в веках Нас раздевает вертопрах, Как с древней западной игрой… Не спит. Удвоила вниманье. А ты, читатель наш, утрой! Взберемся выше на этаж… А кстати, вот и карла наш! Скорей напоминает он Обряды пышных похорон Преставившегося генсека! Арапы бороду несут… Но занимательней, чем Пушкин, Не описать нам сцены тут. При важном появленьи карлы Как спутает «стратегу» карты; Прошу, читатель, перечти Что натворила там княжна. А мы напомним лишь печальный Финал визита колдуна: Арапы, паникой объяты, Как депутаты-демократы, Своих придурочных идей Мычат и, брызгая слюной, Размахивают рукавами, Не выдав мысли ни одной! И тащат карлу из «гарема» Что дальше? Это их проблема! Заботой странной был польщен: Его курировал масон, Известный Александр Тургенев. Все в сторону «жуковской» фальши. Поэт спокойно отправлял Его рифмованно подальше: Попов, евреев и скопцов!» Даю цитату, как любитель, Для пушкинистов-стервецов! У этих дутых дураков, Но степень жидовосхищенья У них не ниже облаков!… А мы послушаем совет, Что россиянам дал поэт! «Здоровый дух – в здоровом теле!» России надо встать с постели И с бритой головы жреца Все закрывающий колпак. А дальше занести кулак Над псевдошефом мирозданья: И можно не лупить вполне, Но гаркнуть на такой волне, Запутать в бороде густой, Стандарт разрушить золотой И все гешефтное хозяйство! Загнать в тупик бесовский клан, А после вступит в бой Руслан! Теперь невидима, княжна Гуляет по садам одна, Не опасаясь чародея. Стоит Руслан! Он сильно ранен, Ужасен вид его и странен; Людмила ринулась к нему! Но та уже в объятьях «мужа»… И тут охватывает ужас Людмилу! Это – Лже-Руслан! Обличье злого колдуна! И падает без чувств княжна, И сном волшебным засыпает… Людмилу приласкать немного, Но слышит клич призывный рога! Руслан зовет его на бой! Вновь деве шапку одевает И в неизвестность улетает… Людмила спит… И всей страной Закрывши и глаза, и уши, Спит Русь под шапкою карлуши… Международная пиранья Колпак Священного Писанья Натягивает ей сильней! Из плоти, выжженной дотла, Команду «суверенитетов» Плюс самостийного хохла, Коль речь идет о Кравчуке – То самостийного еврея, Что у Моссада на крючке! Все не отыщем до конца Надежно спрятанную фигу Бритоголового жреца!? Есть общий стержень – Божий Суд! Возьмет ли кто-нибудь за труд Писание поставить ПРЯМО?! Как то советует Коран И русский братец Иоанн. ПЕСНЬ ЧЕТВЕРТАЯ Ты отдохнул, читатель мой? На воздух вытащил злодея. А гласность колдунам не впрок; Они становятся слабее. Руслан по шлему получает, Его смутил, но заставляет Сильнее думать… головой. Теперь бы было в самый раз Серьезный повести рассказ Как медленных, так и крутых, Но мы и так уже на нервах; Для знатоков оставим их… Отскок внезапный, без разбега, И карла шлепнулся в Покров, Подняв вокруг фонтаны снега. Всегда в российском ареале Сверхчеловеки всех мастей В покровах снежных застревали. Руслан кредитную систему – «Седую бороду» – зажал И тем почти решил проблему. Хоть карла, тоже хитрый пес, Его под облака унес! Но и далече от земли Он щиплет бороду порою, Скупая доллар за рубли. Не помешала бы подмога. Словесник наш, штамповщик книг, Ну, шевельнись же хоть немного! Но тщетно! Гордый русопят Под той же шапкой сном объят… Интеллигентов наших роль? Как только чуть нажмет Людмила На русофобскую мозоль, Из черной сотни мужичье! И даже… Русские фашисты! Ну, заметалось воронье! И сердобольный русский люд Опять во власти у иуд. Тут может наш «доброжелатель». Уж не зовем ли на погром? Не дай нам это Бог, читатель! Когда за дело брался мастер, Подкинув в сотню мужиков Валетов самой темной масти. Не в силах удержать пока Погромов русского народа От мора, водки и штыка. Теперь не просто догадаться, Тем более, что наши «святцы» Хранит иноплеменный гость. Народ прогнал другого «гостя» И либерал наш с мужиком Растряс по заграницам кости. Засевший в голову прилично, Что русский, мол, мужик ленив, А жизнь, мол, недемократична. На части резко разделилась: Одна в Россию возвратилась, Другая села навсегда А это, понимаем мы, Милей из Лондонского Сити, Чем из какой-то Костромы… Гадала, потирая лоб… Вот тут-то карла – Черный гений Ей и всучил «КАЛЕЙДОСКОП». В швейцарском сшитые дворце: В нем и фаланстеры, и рынки, Но всех красивей – О Че Це! Но влезли в чуждую культуру! Раскроем аббревиатуру: «О» – это «обще», «ценность» – «Це» Кто может ценности достать, Тот посвященней может стать И богоизбраннее даже. Их надо возвращать с приплатой. «Что делать!? Так устроил бог!» – Картавит ментор тороватый… Прильнув к глазку калейдоскопа, Узреть, «Что вся прочла Европа?» И транспортировать на Русь! И, этим камешком пленен, Поднимет колокольный звон От Польши до краев восхода. Создать «общеевр/…/ейский дом» (Частицу «ОП» – вплетем потом, Чтоб ритмику не нарушала). (Мужик-то наш, известно, тать) Он государство «правовое» Вдруг вознамерится создать. Домой вернулся просвещенным, В какой-то мере посвященным, Во что – убей, не понимал! Как синагогу иудей, И гибнул иногда бесславно За «генераторов идей». Для размышленья пищу тоже. Читай: «И я бы мог как шут». Но где-то прокололась ложа. Шестым (по ритуальной мере) Повешен был другой поэт – Сергей Есенин – в «Англетере»… Пророческое душит слово От Пушкина и до Талькова… Внимай, Отечество мое! Идет на схватку с сионизмом – И интер-наци-онанизмом То объяснит в любой момент. Скорей – глобальная, друзья, Международных волков стаю Считать за нацию нельзя! Розанов там … или Шульгин, Звереют псы масонской своры На части рвут – итог один. С Русланом прыгнувший в полет? Взлетевши чуть не на луну, Остервенело небо «пашет». Кто у кого из них в плену – Русь – у него, иль он – у наших? Идет война на пораженье Не двух соперников – МИРОВ! Двух уровней мировоззренья! В свои владения спустился И о судьбе своей взмолился Перед Русланом бритый жрец: «Не дай, о витязь, умереть, И я послушным буду впредь!» Но бороду твою – вот так-с!» И обрубил МЕЧОМ. О чудо! Был карла – вышел Карла Маркс! В семидесятилетний шок! «Так значит вы одной породы!» – Смекнул Руслан, достав мешок. И карлу посадив в котомку, Зашнуровал, ворча негромко: Шутом на людях выступать …» А мы хотели приступать Уже пожалуй к песне пятой. На исторический процесс И проследим, какой «прогресс» России послужил во благо?… И весь запутанный Завет, Русь стала подниматься в гору На Православии… Так нет! Большевики в известный год Колпак еврейского марксизма Вмиг натянули на народ! И стали спину разгибать, Как новой шапкой – перестройкой Загнали люд в тупик опять! В перестроении мышином Своим измерили аршином И поняли «своим» умом. Который эти шапки шьет, Предиктор, может, и Глобальный, Но если ныне не поймет, Пришли другие времена, Что «против времени закона Его наука не сильна», – Беды ему не избежать, Так могут и в шуты не взять! Дошли до банков и трибун, Напомним: «Страшен русский бунт, Бессмысленный и беспощадный!» Мысль Пушкина! Добавим к ней, Что бунт осмысленный – страшней! ПЕСНЬ ПЯТАЯ Перечитав последний лист, Нам лишь известно из преданий, Кого впрягли переводить Стихи египетских сказаний. Евангелий, осмыслит много: Ведь вера в Бога, то – не вера Богу, А be – не синоним «был». От торы долго не отстанут. И Моисей у них – еврей, Да и Христа в евреи тянут. (Хоть Библия – не наш предмет) Поймем, что Истина – от Бога, А ложь – от правивших Завет. Читая эти письмена, Где диалектикой не пахнет, Но фактология – страшна. В «Неве» проклюнувшийся прыщ: «По горло фактов мне хватает, В методологии я нищ!» Обороняются, как львы, Патрон последний сберегая Всегда для личной головы! В истерике забились все: И Меттер, строя «Пятый угол», И «белка» в «Пятом колесе». Бродить Бердяев, например, С «волшебным фонарем химер», – Из области ба-а-альших загадок… Одну вам разгадать под силу: Зачем поэт сравнил Людмилу С Дельфирой. Что за Дельф и Ра? Что есть сокрытые от глаз Два мощных центра управленья Сознанием народных масс. Где из-за плотности солидной Формировался «глупый рост», То есть финансово-кредитный. Рассредоточенно-свободным И с направлением природным В конфликт, как первый, не входил; Певцам чужого идеала Твердить, что вечно отставала Россия от «цивильных» стран. Славянский жрец был «простоват», А потому был частью вписан В «евангельский» конгломерат; А частью стал, как в страшном сне, Подпольем в собственной стране. Сравнив Людмилы дар свободный С Дельфирою мужеподобной. А я к Руслану перейду. Он, окрыленный от побед, Своей невесты ищет след. Не загнан ли плутом коварным И он в «синайский турпоход», Чтоб выйти однополушарным? В неодолимой жажде мести Руслан размахами МЕЧА Пошел в куски кромсать поместье. Под гневную десницу князя, Крушилось, Бог его прости! Мосты – «хозяйственные связи», «Беседки» местного ЦеКа – Сносила все его рука! Методология – не шашка! Но, благо, случай тут помог, Была с Людмилы сбита шапка. В сетях яснеет, проявляясь. Князь сети рвет, но… грустный миг: Княжна лежит, не просыпаясь. И даже перекройки шум Не разбудил девичий ум. Обратно едет тихим ходом. Что ж он теперь? Хоть и с МЕЧОМ И вроде бы уже с народом, Но крепко спящим… Кто гипноз С Людмилы снимет? Вот вопрос! В ответах – голубой туман. У тихой речки на привале Однажды отдыхал Руслан. Челнок свой к берегу причалил, Красавица его встречает… Но что за юноша? никак?.. Узнавши рыбака, Руслан. Да это же хазарский хан, Соперник безусловно в прошлом! Решить вы сами без труда: Иудо-христианство «рыбой» Обозначается всегда. Как юный хан попался в сети. Двенадцать дев в пути он встретил, Тринадцатую – полюбил. Но сложный путь прошел, пока Не превратился в «рыбака». (О базах вспомним мы едва ли!) Тихонечко коня лишён, (Так от народа оторвали!) (Вот вам «конверсия» в натуре!), Плюс «баня». В этой процедуре Людмилы образ был забыт. Ратмира. Он покинул их, Женился на «другой» Людмиле, Стал незаметен, скромен, тих. Но, благо, хоть его жена – Не пошлая рыбачка Соня – «Пастушка милая»… Она Да их судьба, как темный лес; Так из истории исчез Хазарский каганат когда-то. Коль за хазарами пойдет?) Предполагаем, что Гайдар Потомок ветреный хазар. И с Головой не повстречаться. Чтоб та могла урода-братца Обрезанного увидать! Уснула вечным сном она, Но на прощанье наделила Злодея термином таким, Что тот, наверно, до могилы Молился демонам своим! Кто недруг, следует при теле, А уж поскольку отлетели, Удел ваш – дуться и моргать. Тревожно проносились тучи. Уставший на зеленой круче Лежал Руслан в объятьях сна. Плод подсознания они! Меж тем как проявленье дремы – Галлюцинациям сродни; Не хитрая дремота Лиды. Сон – вещий! И какие виды Он проявляет, есть резон Прочесть в поэме между строк, Глядишь, и извлечешь урок… У нас и физик, и политик; Но горе, ежели за сны Возьмется психоаналитик; Он сон любой немедля вскроет, Эдипов комплекс вам откроет И гомосексуальный крен. Но нас интересуют сны Совсем не с этой стороны… В котомке за седлом в неволе. Он, напрягая биополе, Свой декларирует «подход», В неконтролируемый сон, Ему навязывает он Свое решение проблемы. Уже, поди, успел забыть, Что клялся князю не вредить. Его убить одним ударом, Но можно ли позволить даром Такому опыту пропасть? МЕЧОМ направо и налево; И, как мы помним, нашу деву Тогда, считайте, случай спас… Сейчас тревожит мысли наши. Руслан, княжну не удержавши, Стоит над бездной наклонен, Руслан к нему, как бы с крылами, Летит, вдруг видит за столами Какой-то мрачный пир идет. Там и хазарский дезертир, Там и Рогдай, как не убитый. И тут Фарлаф на этот пир Владимир этому не рад, «Князья, бояре – все молчат», И сновидение уходит. В сознание Руслана прямо Закладывается программа, Что больше нет надежды жить; Свой сон не в силах перервать, Но понимает, что прогнозы Народу тяжкие давать Какой-то проходимец рад. (Нет, карла – ты не демократ!) Мнил карла, что Руслан один, И не учел, что вещий Финн В энерго-информационном плане Его сильней. Но до поры Не мог он начинать игры. Найдут развязку у узла, Но в тройке – двое могут вскоре Объединиться в пользу зла. По двое посылал когда-то, Поскольку видел, что тандем — Надежней связка, чем триада. Должна идти по этой схеме, Концептуальная же власть Всегда работает в тандеме: И формирует вектор цели, Причем, – надолго и всерьез. «Корректор» – на конкретном деле Процесс подправит в нужный час, Короче, все, как не у нас… Международная ватага, Не зная курса корабля И не предвидя «оверштага» С такой не справиться нагрузкой. Руслан и Финн – вот вам модель Концептуальной власти русской. Ну, а пока при злой луне Руслан забылся в тяжком сне. К нему «слюбившаяся» пара — Фарлаф с Наиной. Три удара Смертельных получает князь: И спровоцированный голод, И зверский гитлеровский молот Вложил в удары… паразит. Где у жука-пушкиноведа И мысли нет рассудок свой Поднять до уровня Поэта. Подтаскивают со стараньем До пониманья своего, Вернее, до непониманья. Воскликнет: «Раз выводит сказка И лже-Русланов, и Наин, То где же к времени привязка Мы не нашли, как не листали. Показан ли в «Руслане» Сталин»? Эзопа слог замысловатый, То нас обязывает долг Короткой пушкинской цитатой «Изменник, ведьмой ободренный, Герою в грудь рукой презренной Вонзает трижды ХЛАДНУ СТАЛЬ!» Фашизм разбившая страна И впрямь была поражена Трехкратно «трупом» сталинизма. Двадцатый и двадцать второй – Нанес, как с пьяного угара, Троцкизмом посланный «герой». Удар шумливый, но пустой Направил съезд двадцать шестой Рукой последнего Генсека… Ведь от Рогдая он в испуге Бежал, доспехи растеряв, Оставшись при одной кольчуге! МЕЧА Руслана – не поднять! (Что в нашем смысле – не понять) И свой клинок ему вручила Приказ был жестким раввината: Руслана надвое мечом Рассечь, как подлый карла брата. Да так, что «покачнулось» поле. Программа сломана! Фарлаф Был выведен из-под контроля. (Плох биоробот, а поди, «Смекнул», что главное – в груди!) Но всю ее не перетычешь! Казалось все… России нет, И вдруг – высвечивает Китеж! Пылая бесполезной страстью, Умчался «доблестный» Фарлаф. Колдун решил: «Ура, свобода!» Но, как Борис, он был не прав. Сиди в котомке, квазимодо! (Ну шельмы же, масоны эти!) Забыв, что карла есть на свете, Скорей удрала, веселясь. Пока до настоящих дней Все телерадиоканалы И все газеты служат ей. Охаяв русскую цензуру, Вписал в славянскую культуру Утесовско-высоцкий хрип. Что говорить, почти убит. Конь тщетно князя теребит — Толпа на грани просветленья; В технократическом «верху», Там тоже мысль шальная бродит Подразобраться, «кто есть ху». (Надеюсь, знатоки цитат Простят нам скромный плагиат?) Но поспешили «мудрецы» Списать все русское в могилу – Есть святорусские жрецы, Они крепили тайный фронт, Хранили русский генофонд, Прицельно отбивая нечисть. У Финна «Мертвая вода», Ее концепция тверда И для предателей сурова! Уже к Руслану на подходе… Ты думаешь, читатель мой, Мы завершим на грустной ноте? Как бы не так, нам с давних пор Врачами запрещен минор. ПЕСНЬ ШЕСТАЯ Любой пират из банды Флинта Чтобы Фарлафам-палачам И прочему шальному сброду, И надмасонскому уроду Кафтан наш был не по плечам. Они то в женщин, то в мужчин, Исход предвиделся один: «Фу!» – и ребята растерялись. * * * Был перерыв почти полгода; Теперь сказали бы «застой», Возможно… Но иного рода. Для Пушкина грядущим было. Песнь пятая звучит для нас, В ней наша спящая Людмила Где безвозвратно канул в Лету Наш век жестокий и пустой, Должно быть собранным поэту, Значение событий главных. И как «живой орган богов» Он здесь себе не знает равных. Владея целостной картиной, Он не скует свободный взгляд Догматами, как паутиной. Тургенев, явно с толку сбитый, Писал: «Явился Пушкин вдруг С шестою песней и …обритый». У Пушкина был смысл, конечно, «Войти» в дельфийского жреца Не только мыслью, но и внешне. «Ты мне велишь»… за рядом строк Уже вторично прозвучало «Но ты велишь»… Да кто же мог, Певцу свободному велеть? Особа твердая, заметь; Тут пушкинист иной сумеет Годами… жертвуя карьерой, Стоял ли Пушкин за портьерой В покоях Долли Фикельмон. Тот день холодный и короткий, В который за перегородкой Стенала в горе Натали. Так кто велит? Кому мольба? Судьба, читатель мой, судьба! Презрев иронию хлыщей, Помочь потомкам удивленным Увидеть «общий ход вещей». Увидит каждый, кто не слеп, Взаимовложенность судеб России и ее пророка. Забрались в самый заповедник. Между эпохами посредник — Лишь стихотворная строка. В хранимом Богом уголке. Зеленой змейкой плющ завился На худосочном стебельке, Платан, обугленный грозой, Рябые, тусклые улитки, С упругой слитые лозой. Текут волшебные ручьи С живой и мертвою водою. Два духа к ним хранят ключи, Ни экстрасенсов, ни Наин, – Совсем другое – вещий Финн. Кувшины в воды опуская И мы не будем волноваться, Нам ясно, что Руслан спасен. С ключами надо разобраться. Источник с «мертвою водою»; Лишь он способен русский люд Скрепить концепцией одною. По диалектике закону – Он призван вопреки Сиону Вдохнуть уверенность в народ. Здесь новый уровень найдет; Ключи еще с одним секретом: Течет «ОДИН», а льется «ТОТ», Его начало и венец, А ТОТ – Гермес – считай отец Эзотерической доктрины, И для непосвященных – скрытной. Теперь читатель любопытный Тут может думать до утра; Пусть разбирается один, Мы за Фарлафом последим. Уже тревожится народ. А он , как в неком фильме НОИС (Читайте задом наперед), Из века в век, как заводной, Ползет со спящею княжной. Над иерархией кагала, Вмиг отсебятину погнала Наина, навязавши роль Фарлафу. Ну а тот и рад: Въезжает важно в стольный град, Триумф вкушая на России. Владимир нервно-беспокоен, Тем более – не рад ему; Вдруг стал он «неизвестный» воин. Вошло бесовское коварство? Не он ли обещал полцарства Любому, кто спасет княжну. Немой вопрос встает во взоре: Откуда этот идиот? Что вяли уши у бояр, Решивших, что жених в запое: Как он, не устрашившись чар, Сумел Людмилу отобрать. Тут не захочешь – станешь врать, Коль школу проходил с Талмудом, Антисемитскую идею, На все века вменил еврею Сражаться с призрачным врагом. Фарлафа кинуло уже. Князь молча внемлет, но в душе Имеет сильное сомненье, Что почивающий народ Разбудит «избранный» урод. Он ведь действительно не тот; Да и поэт его в финале Не «солнце» – «солнышко» зовет. Над обескровленным Русланом, Века промчались над курганом И изменился «ЭТАЛОН». Свой хвост кусающего змея, Окончилась эпоха РЫБ, Сменившись эрой ВОДОЛЕЯ. Да, да, читатель дорогой, Владимир-князь уже другой. Мы видим двадцать первый век, Когда впервые встал у власти В России – русский человек. Сказал волшебник, – с этих пор Фарлафа гнусному обману Уже подписан приговор. Возьми кольцо, коснись княжны – И сгинут вековые сны, И день наступит лучезарный. Беда над Русью. Как шакалы, Предчувствуя свой близкий крах, Восстали межнационалы. И помни: волей Провиденья Тебе высокий жребий дан Спасти славян от разоренья. И в воздухе растаял Финн. «Но между тем какой позор» Держава русская являет. Финн просветил его немало; Но то, что перед ним предстало, Увидеть сложно и в бреду. «Шатры белеют над рекой». Здесь был у Пушкина «сигнал», Да Томашевский «не заметил» И многоточие – согнал, Проведав, что поэт секретил. А месяц август – это «ПЫЛКИЙ» – Так пишет Даль в своих томах. Вот и чеши теперь в затылке, Домысли сопоставив даты, — И печенеги-демократы, Свершившие переворот, Уже ясны, как на ладони. Вернемся в поле. Толпы-кони Схватились с русским молдаване, С азербайджанцами – армяне, Не понимая, для чего Без видимой причины бьет; Там раздирает общий флот Зазнавшаяся Украина. Никто не видит, в чем причина; Лишь улыбается Наина С ее суровой красотой. Костры на кручах вносят ясность: «Крес» – суть пылающий костер, «Крес-Т» – грозящая опасность. Святоотеческих жрецов Воспринял Николая Рубцов, За что и получил «крещенье» А исполнитель – лишь завеса, Как тень белесого Дантеса, Сработанного «за бугром». Вся психотронная машина; В основе принципа – лавина, Толчок – и катится до дна. Сгубила многих мысль одна, Что на бульвар проникнуть лучше Не через дверь, а из окна. Закончим о крестах-кострах. Не искажая – слово в слово Цитируем стихи Рубцова: Они крестами небо закрестили, И не леса мне видятся окрест, А лес крестов в окрестностях России. Кресты, кресты… Я резко отниму от глаз ладони И вдруг увижу: смирно на лугу Траву жуют стреноженные кони». Читатель, различим в тумане: Поныне связанной толпой Пасутся кони-россияне. Миссионеры всей Европы, Сгоняя православный люд На католические тропы. Что рассечет Руслан стреножье И Русь укроет Матерь Божья Своим серебряным плащом. Итак, поля кипят войной, А что за городской стеной? И к женам нет у них стремлений — Зловещий действует закон Трех алкогольных поколений. В конец оглушены «металлом», С дебилом пьет олигофрен И даун пляшет с маргиналом. Повсюду страшные виденья: Кругом свирепствуют «они», Во всех системах управленья. В церквах и университетах, В театрах, банях и судах, В парламентах (читай в кнессетах) Научно выпучив зрачки, И, как древесные жучки, Славянский терем разрушают. От бед хиреет старый князь; Вокруг, визжа и веселясь, Пришельцы празднуют Хануки. Бояре мирятся с позором, Людмила, как и прежде спит, Но у Фарлафа под надзором. От нетерпения сгорая, Мечом, как перышком играя, С кургана наблюдал Руслан. Не удержался от совета, Припомня, видно, о былом: «Круши!» – Но витязь ждал рассвета. И с первым солнечным лучом Он путь прокладывал МЕЧОМ: Взрастила правящая скверна, Назвавши «трестом мозговым», Летит, как голова Олоферна. Нам дальше критика знакома, Предвидим крик: «Вот ваш герой И докатился до погрома!» Свет знаний – головы не сломит; Не зря в котомке карла стонет, Свои заклятия шепча. Руслан взял тактику врагов «Культурного проникновенья» И вымывания мозгов Из всех общественных систем, Толпа молчит. Но вместе с тем Как будто и ждала момента, Когда прихлопнет грязный пир Вновь объявившийся кумир. Тот понял: князь – не новый Туз — Предиктор с высшим назначеньем Нести ответственности груз И за народ, и за дворец, И за Россию, наконец. Толпа, Руслан летит скорей К дворцу. И видит у дверей Финал неповторимой сцены: Читает проповедь Фарлаф О том, что неугоден Богу Весьма ленивый русский люд, Что нужно вызвать на подмогу Международный фонд валют, Всегда сама и виновата – Ей не понять, как хороша Купель заморского сената; Когда пойдем клониться к Бушу, Что нет греха продать и душу, Коль за нее отвалят куш. Он головой кивает странно И говорит не «Русь», а «Гусь» И тут встречает взгляд Руслана, Как пал предатель на колени И каялся – на этой сцене Задерживать не будем взор. Плевки в историю опасны; Закону времени подвластны И биосфера, и звезда, И толпы пьяных мужиков, И ордена часовщиков. У избранного шельмеца, С Железной Волей Провиденья, С Законом Высшего Творца Играть в великое – смешно. Пора теперь будить народ, Руслан с кольцом к нему идет, Кольцо России – круг нетленный, Кольцо – любви нетленный знак И символ вечности Вселенной. Этнического всплеска росса; Здесь нам никак не обойти Национального вопроса. Не сыщешь сведений в канонах, Но два определенья оных Звучат, как классика для нас, С демократической натурой!) Дал Сталин: Нация – союз Народа с общею культурой, На территории единой, И на дороге жизни длинной Одних традиций давний след. От Пушкина добавку дам: «Любовь к отеческим гробам». Себя любой найти сумеет, Кроме бандита и еврея. Сионистического толка Издал небезызвестный труд, Где нации дана трактовка: Идею пестуют до гроба, Те, против общего врага Кого объединяет злоба, Имеют полные права Быть нацией!» – Ну, голова! В такую схему на серьезе Никто не впишется теперь, Кроме S-ида и мафиози! Уже он разграничил силы. Кольцо касается Людмилы. С вопросом: «Долго я спала?» Затем вздыхает и встает. Сбылось: С Предиктором народ История соединила. Да и столетье на исходе. Раз ожила душа в народе, Зажили дружно. В добрый час! Причем Руслану, словно сыну, Все царство, а не половину По акту строго передал. Учитывая дряхлость лет, Его пристроили в Совет, Но права голоса не дали. В каком-то кооперативе, Но не в Москве, а в Тель-Авиве, Бог в помощь! Лишь бы не у нас, У наших аллергия к ней … Но то – дела грядущих дней… ЭПИЛОГ Читатель, нам пора прощаться. Возможно, мы теперь тебя Настроим чаще обращаться И к книгам Первого Поэта. Как решена задача эта, Судить, естественно, не нам. Твое увидеть пониманье, Что повесть – пусть и подражанье, Но не отпетый плагиат. Но повседневная отрава Людей враньем дает нам право Под неизведанным углом Взглянуть на лирику и драму, И на «коломенскую даму». Как мог картежник знаменитый ЧеКа-линский сказать всерьез: Не «бита» дама, а «убита»? Все, как библейские рассказы: Исход, Синайский турпоход, Содом и прочие проказы. И кто с рассудком не в разладе, Тот доберется, где «теплей»: Ну, например, к «Гавриилиаде». Увидев в «Выстреле» картину, Найдет швейцарскую вершину — Тому на пользу наш рассказ. Глядишь, толковый демократ И повернет направо «Взгляд». Тем раньше умереть могла бы Программа «Обезьяньей лапы», Подкинутая князю в сон. Чтоб стала наша голова, «Как иудейская пустыня, И как алтарь без божества». Друг друга кроют «Аргументом», Являются ли документом Листки «сионских мудрецов»? Реальность это или сказки? Факт то, что кто-то, как по смазке, Проводит в жизнь всю эту муть. Без правой половины мозг Всех «мудрецов» сионской школы Такой состряпать приговор? Скорей, лихие «протоколы» Слепил швейцарский Черномор, Свой труд масонскому «уму». А тот духовную чуму Разнес по странам и народам. * * * Вам попадется идиотский Какой-нибудь дебильно-бродский Абстрактно-вознесенский стих, Вы для острастки все равно Прочтите Пушкина, чтоб было С вас смыто черное пятно. |
КОММЕНТАРИЙ ВП СССР. Как видите, все доходчиво и однозначно понятно, но только … после прочтения Пушкина и прозы расшифровки Так Пушкин задолго до современных социологов и философов дал истинный метод творческого постижения общего хода вещей: «Провидение не Алгебра. – Ум человеческий, по простонародному выражению, не пророк а угадчик, он видит общий ход вещей и может выводить из оного глубокие предположения, часто оправданные временем, но невозможно ему предвидеть СЛУЧАЯ – мощного мгновенного ОРУДИЯ ПРОВИДЕНИЯ» Непредвиденный случай – мощное мгновенное орудие Провидения – при взгляде на Мироздание с точки зрения индивида и общества представляет собой замыкание отрицательных обратных связей в иерархически высшем объемлющем управлении: отрицательных – не в том смысле, что отрицательные обратные связи – объективно плохие, хотя кем-то могут восприниматься и в таковом качестве, а в том смысле, что через отрицательные обратные связи подавляется уклонение от идеала, предопределённого иерархически наивысшим управлением Вседержителя. Проявление гениальности в художественном творчестве – личностное восприятие возможных вариантов развития будущего с исчезающе малой вероятностью, устойчивое управление которыми в переходных процессах способно до неузнаваемости преобразить мир. И тайна гениальности, особого дара Пушкина – в этом. Как поэт, художник, человек с богатым воображением и развитой интуицией, он среди всех прочих вариантов будущего видел и варианты с исчезающе малой вероятностью их реализации. Отображая их в иносказательных образах через символику, доступную и понятную большинству простого народа, он тем самым в обход сознания через подсознание (благодаря неантагонистичной системе оглашений и умолчаний) формировал матрицу возможных состояний будущего России. В результате – семь поколений многих народов, живущих на необъятных просторах нашей Родины, росли и воспитывались под воздействием особой притягательности его символики, формируя при этом соборный интеллект – необходимую основу для развития особой цивилизации, в которой непосредственное участие в созидательном творческом процессе принимают все читатели Пушкина. Четвертая редакция завершена 5 мая 1999 г. СНОСКИ, ИЗ КНИГИ ВП СССР «РУСЛАН И ЛЮДМИЛА», ОПУБЛИКОВАННОЙ НА САЙТЕ К стр. 199. Стихи были написаны в 1992 г. и были опубликованы под этим названием в приложении к газете «Россиянин» по заказу Санкт-Петербургского отделения Русского Национального Собора. К стр. 201. У Пушкина в поэме этого нет, как нет и выражения его отношения к христианству вообще, как религии. Хотя об этике отношений человека и Бога поэт упоминает неоднократно. Автор этих строк, хотя и написал всё это, не выбрался из-под «библейских глыб», вследствие чего его мировоззрение путаное: для него и Мухаммад, учивший, что нет божества, кроме Единого Бога, предвечного и нерожденного, Который превыше того, чтобы у Него были дети, – пророк, и «Божья Матерь» – царица небесная. К стр. 202. Гнусность института кредита не в нем самом, а в том что кредиты даются под процент, превышающий процент роста рентабельности производства, темпы роста его энергообеспеченности, и как следствие, темпы роста производства в неизменных ценах. К стр. 203. Но наследник-цесаревич Алексей Николаевич выжил и прожил долгую жизнь простым трудящимся человеком, учительствуя в школе. Его дети и внуки живут и ныне. Все пришло к идеалу Русских сказок: царские дети женятся на простых русских девушках и живут долго и счастливо. К стр. 204. Газета «Новый Петербург», 06.02.97 в статье «Все раввины от одного предка» сообщает следующее: «Группа исследователей из Израиля, Канады, Англии и США, проведя большую работу, опубликовала её результаты в журнале «Nature». Изучив наследственный материал раввинов в общинах евреев-ашкенази (Центральная и Восточная Европа) и сефардов (Южная Европа), они убедились, что все священники, даже издавна разделенных сообществ, действительно происходят от одного предка по мужской линии. Генетическая разница между священниками и их паствой в местной общине намного больше, чем разница между раввинами отдаленных друг от друга диаспор». К стр. 206. Имеется в виду выходец из крестьян Иоанн Самарский (Чуриков), основатель течения в православии «чуриковцы», в котором абсолютная трезвость (включая и отказ от церковного причастия вином) – норма жизни. Для конца XIX – начала XX века его учение было благом, поскольку могло стать основой для дальнейшего продвижения к истине, но к концу ХХ века оно стало законсервированной догмой, вследствие чего очищение Библии от отсебятины знахарей социальной магии в Православии не состоялось. Упоминание братца Иоанна в этом контексте обусловлено тем, что цитируемый стихотворец следовал учению братца Иоанна. К стр. 208. * 22-я , последняя октава «Вступления» символической поэмы А.С. Пушкина «Домик в Коломне». К стр. 209. А.С. Пушкин «Руслан и Людмила», Песнь первая. К стр. 210. Журнал «Нева», № 1, 1989 год, М.И. Меттер, эссе «Пятый угол». К стр. 210. «Пятое колесо» (ведущая – Белла Куркова) – популярная программа на Ленинградском телевидении времен начала перестройки. К стр. 210. И.Кант – о бесплодной философии. К стр. 212. «Оверштаг» – название поворота парусного корабля, при котором корабль поворачивает относительно направления ветра так, что ветер в какой-то момент времени дует прямо в нос. Поворот «фордевинд» – название другого поворота, при котором корабль пересекает направление ветра так, что ветер дует прямо в корму. Поворот фордевинд требует более слаженной работы команды, и поэтому, если квалификация команды вызывает сомнения, чтобы не порвать паруса и не поломать рангоут, вместо поворота фордевинд осуществляют поворот оверштаг. В случае такой замены, если в действительности необходимо повернуть направо, начинают поворот налево и поворачивают налево до тех пор, пока корабль не ляжет на курс, который требовал правого поворота. Такая процедура выполнения оверштага создает сначала иллюзию поворота в одну сторону в то время, как на самом деле поворот осуществляется в другую. На это и намекает стихотворение. К стр. 214. Ф.И. Тютчев о А.С. Пушкине. К стр. 219. А.С.Пушкин. «О втором томе «Истории русского народа» Полевого». (1830 г.). Цитировано по Полному академическому собранию сочинений в 17 томах, переизданному в 1996 г. в издательстве «Воскресенье» на основе издания АН СССР 1949 г., с. 127. Слово «случая» выделено, самим А.С.Пушкиным. В изданиях, вышедших ранее 1917 г., слово «случая» не выделяли и после него ставили точку, выбрасывая текст «- мощного мгновенного орудия Провидения» (см., в частности, издание А.С.Суворина 1887 г. и издание под ред. П.О.Морозова 1909 г.): дореволюционная цензура полагала, что человеку, не получившему специального богословского образования, не престало рассуждать о Провидении, вследствие чего его мнения по этим вопросам до общества доводить не следует, дабы не подрывать ими авторитет казенного богословия; а церковь не относила Солнце Русской поэзии к числу писателей, произведения которых последующим поколениям богословов пристало цитировать и комментировать в своих трактатах. В эпоху господства исторического материализма издатели А.С.Пушкина оказались честнее, нежели их верующие в Бога предшественники, и привели мнение А.С.Пушкина по этому вопросу без изъятий. |
Комментарии: нет ответов